Двойной эффект  - Таль М. Кляйн

Комната вдруг ярко осветилась. На стенах появились какие-то обобщенные, без конкретных особенностей, картины дальних пляжей.

– Café? – предложил мужчина, положив сигарету на край стола.

Я кивнул и уселся на стул между столом и стеной. Стул был неудобным, его нельзя было приспособить по себе.

– По-турецки, – велел он принтеру; его левантийский акцент превратил «у» в двойную долгую гласную «о».

Вскоре из ниоткуда возник небольшой медный котелок с деревянной ручкой. Рядом с ним на небольших узорных блюдцах стояли две маленькие керамические чашки. Мужчина поставил чашки на поднос и пошел обратно ко мне.

Поднос с кофе он поставил на пластиковый стол. Потом, уверенно держа котелок за ручку, разлил кофе по крохотным чашкам, заполнив их на три четверти.

– На моей родине, далеко отсюда, маленький человек с маленькой тележкой варит кофе так, как следует, – сказал мужчина. – Мне потребовалось много времени и много читов, чтобы уговорить его позволить мне это скопировать, но теперь я могу воспроизводить его где угодно^[6].

Он сделал осторожный глоток. Мне стало интересно, действительно ли он думает, что у этого кофе вкус оригинала из его воспоминаний.

Он забрал сигарету со стола, снова затянулся и сел на стул напротив меня, показывая, что пора переходить к делу.

– Меня зовут Моти Ахави. Вы гость «Агентства ЗВВ» – «Агентства путешествий по земле, воде и воздуху». – Он раскинул руки, показывая на помещение. – Вот где вы находитесь. Мы обслуживаем жителей Леванта и тех, кому недоступна телепортация. Я здесь отвечаю за безопасность.

Ну, по крайней мере, меня никуда не телепортируют.

– Меня зовут Джоэль. Джоэль Байрам. – Я замолчал, выжидая, чтобы посмотреть, вызовет ли мое имя какую-нибудь реакцию. Не вызвало. Надеюсь, это означало, что мое лицо еще не появилось на всех коммах. – Позвольте спросить, зачем туристическому агентству служба безопасности?

Он едва заметно улыбнулся.

– Мир – опасное место, мой друг. Люди не хотят, чтобы во время путешествий с ними случались неприятности. Вы ведь согласны с этим?

– Я отчетливо это понимаю.

Он умудренно кивнул.

– Йоэль, у меня есть к вам несколько вопросов.

Его карие глаза смотрели сосредоточенно, но спокойно.

Я тщетно попытался сесть поудобнее. Большинству допрос в службе безопасности турагентства мог бы показаться бессмысленным, но для меня это определенно была положительная перемена. Я кивнул, приглашая его продолжать.

Левантийцы – занятный народ; до Последней войны здесь на протяжении нескольких тысячелетий непрерывно происходили региональные конфликты. В моем положении важнее всего было то, что их культура запрещала телепортацию людей. Следствие действия религиозных эдиктов, принятых еще до войны.

Моти отхлебнул еще глоток кофе и проглотил.

– Отпечатки ваших пальцев и сетчатка совпадают с отпечатками и рисунками сетчатки человека по имени Йоэль Байрам.

– Да. Джоэль Байрам, – поправил я. – Это я.

Он не обратил внимания на мою поправку.

– Но ваши коммы не зарегистрированы. Вы понимаете, что мне интересно почему?

Что-то в его ломаном английском и в его спокойствии приводило меня в ужас. Но я, в общем, испытывал некоторое облегчение от того, что мы не ходим вокруг да около.

Не забудь: твоя цель – отыскать Сильвию.

– Да, – ответил я. – Мои коммы как будто сбрендили.

– Что значит «сбрендили»?

– Не работают. Только что работали нормально, а в следующую минуту… – Не болтай лишнего, Джоэль: ты не знаешь, с кем разговариваешь. – …я оказался у вашего порога.

– У вас неприятности? Хотите, чтобы мы позвонили в полицию? – спросил Моти.

– Да, но… нет! Не звоните в полицию! – крикнул я, но тут же взял себя в руки. И спокойно сказал: – Послушайте, тут была женщина. Ее зовут Пема. Она велела мне прийти сюда. Сказала, что вы, ребята, поможете.

Моти выслушал мой ответ и на несколько секунд задумался.

– Пожалуйста, допивайте кофе.

Я нервно допил теплый черный приторный напиток, стараясь не затронуть осадок на дне. В колледже я недолго встречался с левантийкой, и она научила меня пить кофе по-турецки. Так как этот кофе кипятят, не фильтруя, приходится пить, наклоняя чашку под особым углом, чтобы осадок не оказался во рту.

Как он оказался в моем.

– Тьфу!

Я выплюнул горький осадок, облепляющий язык, развеселив своего хозяина.

Вошла Ифрит и поставила передо мной стакан с водой. Моти отобрал у меня чашку, накрыл ее блюдцем и быстро перевернул.

Что за черт?

Когда он начал крутить чашку, я заметил, что он внимательно смотрит на липкий осадок.

Тассеография!

Я слышал о ней от своей бывшей девушки, но сам никогда не видел. Гадание на кофейной гуще – один из старейших обычаев Ближнего Востока, восходящий к восемнадцатому веку. Когда человек допьет кофе, изучают форму и очертания оставшегося темного осадка. Считается, что так можно узнать о прошлом, настоящем и – что особенно важно для меня – будущем того, кто пил этот кофе. Очень любопытно, особенно учитывая, что мое будущее читает по кофейной гуще глава службы безопасности туристического агентства.

Моти поставил чашку и поцокал языком.

– Заки! – крикнул он. – Заки! Заходи и прихвати планшетку!